Неудачная реинкарнация - Страница 22

Эпсар содрогнулся, но быстро взял себя в руки. Что эльфы! Кто их видел? А полиция всегда рядом!

— Ну, с долгами по налогам мы решили вопрос, — признался он. — Только это так, пустячок…

— Пустячок?! — слабо переспросила девушка.

— Пустячок! Подумай вот о чём: прекрасная беззащитная йоха осталась в усадьбе одна, без мужчины. Местного тхемало уже сожгли, чтоб ты знала… Так вот: одна слабая женщина. И много заинтересованных мужчин. А эльфы… что эльфы! Они были — и вот их нет. А когда появятся снова — найдут истерзанную жертву. Ну, отомстят кому-то. Пусть даже в столице отомстят. Тебя в посмертии месть удовлетворит?

— Я устала, — еле слышно сказала она. — Я не могу понять, чего вы хотите… я прошу оставить меня в покое… и помочь добраться до усадьбы… и обеспечить охрану… и возместить убытки…

Эпсар тихо подивился изворотливости женской натуры. Еле дышит — но условия не забывает ставить! Лучше не жениться. По крайней мере, на красивой. Но как хочется!

— Прекрасной госпоже требуется защита, — настойчиво сказал эпсар. — Мы же скоро уйдём. Кто вас защищал в лесу? Скажите! Отец просил сказать!

— Ну, чего молчать-то, ежели сам отец просил? — ворчливо сказала сзади девка. — С нами же был Эре!

— Ну-ну! — оживился эпсар. — И кто у нас Эре?

— Дурачок… местный, — упавшим голосом сказала девка. — Такой… берьх сопливый…

Так что до усадьбы они больше не разговаривали. А там эпсар сдал сомлевшую красавицу на руки слугам, а сам решил так: если эльфы о своих детях не заботятся, то чем он хуже? А если заявятся — скажет правду. Мол, не нашёл никого. Да они и не заявятся. Эльфы — это же, можно сказать, сказки. Кто их видел?

А вот писульку от горных умельцев видели многие. И если не прижать местных шибко даровитых гончаров — в столице самого на гончарном круге раскатают в лепёшку. Горные умельцы — это финансы, это оружие, это очень влиятельная сила, куда до неё имперской полиции. Так что: и где у нас этот Кола Гончар, мастер по белым глинам? А не укоротить ли ему руки?

Дом первого деревенского богатея та же девка Яха и показала. А перед тем сама и довела. И вроде бы она сюда же и собиралась, да что-то замялась и не вошла в тёмную от времени калитку. Эпсар её поступок одобрил. Незачем соваться в разборки начальства. Один раз уже сунулась — до сих пор понять невозможно…

А внутренний двор у гончара был обидно чистым. В самой столице такая чистота не везде, а здесь — какая-то зачуханная деревня. Но — двор замощён плитняком. И над крышей огромные яблони гнут свои ветви. И старый сад от дома и до реки. Эпсар вспомнил вонючий чёрный ход, по которому до сих пор поднималась его маменька в свою квартирку, обзавидовался, и тут же, следовательно, озлобился. Ну, кому тут счастье испоганить? О, а вот и хозяин, в мастерской!

А хозяин-то был настоящим художником. Изящные вазы были расписаны тончайшими штрихами. Эпсар даже залюбовался. Вот по белому полю кувшина две девки пляшут, рожицы смешливые друг другу корчат. Вот — лицо прекрасной печальной женщины во все дно блюда для фруктов… только ни у кого не поднимется рука закрыть такую красоту…

— Эпсар Борз, при исполнении, — вежливо представился эпсар. — Пожалуйста, разрешение на производство посуды из белых глин.

Здоровый, осанистый мужик сник, как пойманный мальчишка. Не было у него лицензии. Откуда? Их же никто не выдаёт. Зато все требуют — когда надо прижать. Эпсар посмотрел гончару в глаза и неприятно усмехнулся. Сейчас он упивался своей властью. Империя — сила! Всех перемелет в порошок, всех согнёт! Вот стоит он, эпсар, без брони, без охраны, и здоровенный детина клонит перед ним голову, и сыновья его в дверях мастерской прячут глаза, а хозяйка — та вообще прислонилась к косяку, вот-вот упадёт без чувств. И упадёт — стоит ему слово сказать!

— Предусмотрены штрафные санкции, — интеллигентно сообщил эпсар. — Удвоенный налог с семьи, и лучше заплатить сразу, а то там пеня большая, если не поторопитесь, потом сложно будет рассчитаться. Сами понимаете, это на первый раз. Больше закон не нарушайте. Хорошо?

В глазах хозяина появилась обречённость, эпсар даже удивился. Чего они все так переживают? Станут крутить свою красную глину, только и всего! Конечно, доходы не те, но… они что, собрались тут жить лучше, чем в столице?!

— Э, Санниэре! — сказал вдруг гончар, обернувшись к какому-то подростку. — Прости уж меня, дурака. Не по-человечески живём. Твоя правда, не будет нам счастья.

— Пойдём в дом, отец, — буркнул тот, не поднимая головы. — Там поговорим.

А эпсара словно окликнул кто. Издалека. Смутило его сочетание — Эре… и дурак. Он, не долго думая, шагнул к берьху и потянулся взять его за подбородок. Но — промахнулся почему-то…

* * *

Ит-Тырк — и вся его честная компания…

Молодёжь никаких латников в деревне не углядела. О чём и доложили. А потом со спокойной совестью отправились воровать девок. Действовали наверняка, по отработанному столетиями сценарию: тайно пробраться к реке у деревни, засесть в камышах; дождаться, когда девки на реку стирать пойдут, или по воду; похватать, кого получится — и деру, деру, деру!

И сначала всё шло, как обычно. Пробрались, засели… комары начали жрать в этих проклятых камышах… а девок что-то не было видно.

А девки на реку давно уж не ходили. Шумная она, Ирча, да и мутноватая. А текла ещё мимо деревни в Ирчу такая ласковая речушка Лала… вот её давненько уже разобрали по каменным водоводам да развели по подворьям. Очень удобно: и вода проточная для стирки, и скотину поить есть чем, и ходить далеко не приходится. Ну, а для питьевой воды колодцы были выкопаны… Но кто бы из степняков что бы понимал в ирригации! Так что посидели они в камышах… а когда комары довели их до невменяемости, поскакали на борзых коней и с рёвом понеслись к деревне. Ит-Тырк и старейшины из-за холма поглядывали и только головами качали: вай, храбрецы!..