Неудачная реинкарнация - Страница 87

Вот там они его и подловили. Подкрались сзади и… Но он в своей жизни так часто получал подзатыльники, пинки и удары палкой, что успел заметить краем глаза движение и увернулся. Почти увернулся. Зато страшный удар боевой дубинки не убил его на месте, как предполагалось, и даже не лишил сознания.

Он встал почти сразу. Его окружали воины в броне. Поджигатели. Тоже, наверно, пошли отмываться в овраг от сажи и степной пыли. Но заметили его и решили… что?

Один из воинов сказал пару коротких слов. Ит-Тырк сразу понял, что говорят о нём — потому что именно такие слова произносила его мать, когда он попадался на пакости в очередной раз. И с такой же интонацией.

Он мог удрать. Все ещё мог. Верный степняк настороженно следил с края оврага. Стоило свистнуть, побежать коню навстречу — и кто бы его нагнал в родной степи? Но один из бойцов открыл ранец и достал факел. Решил снова поджечь степь.

— Помни, что и ты — достойный легиньх! — словно наяву услышал он слова матери.

Ит-Тырк всхлипнул. Ну какой из него достойный легиньх? Он очень хотел жить. Ему было страшно и больно. В отчаянии он поднял голову… в степном мареве, беззвучно покачиваясь, ехали на боевых конях страшно порубленные воины. Побратимы Чёрного Аркана сурово кивали головами, приветствуя славного потомка Имангали… тихо гудели низкие усталые голоса, и Ит-Тырку даже показалось, что он различает слова…

— Напои меня, степь… — прошептал он.

Голос его сорвался. Да и не знал он, как там дальше. Его мать часто напевала только эти слова.

— Прибейте щенка, и доделаем работу! — раздражённо сказал командир рейнджеров.

— Оставившему в степи костёр — мучительная смерть на огне! — сказал Ит-Тырк, утирая слезы. — Кто из вас командир?!

И сжал в руке такой невзрачный, такой безобидный с виду ножик, единственный подарок своего неведомого отца. Жалобно заржал на краю оврага конь…

В мгновенной схватке рейнджеры сразу потеряли двоих — и отпрянули. И потеряли ещё одного. А больше Ит-Тырку нечем было стрелять. Тогда бойцы застрелили его из арбалета, снова подожгли степь и ушли. Убитых командир группы приказал оставить: какое-то чувство подсказывало, что им ещё потребуются все силы, чтоб добраться до безопасного лагеря.

С ближайшего холма рейнджеры заметили, что поджог снова не удался. Ветер погнал огонь на уже спалённое место, и пожар сник, не получая пищи. Получалось, что наказать степняков за ночное происшествие не вышло. Но возвращаться никому даже в голову не пришло, как и останавливаться для следующего поджога. Бойцы всей кожей чувствовали, как степь следит за ними злобными глазами. А ещё они заметили на дальнем обзорном холме характерные отблески. Полицейский патруль тоже наблюдал за происходящим. Рейнджеры засекли, что из группы патрульных унёсся в сторону предгорий вестовой, и поторопили лошадей. Они ещё надеялись, что смогут уйти.

Потом из-за холма прилетела стрела и ударила командира группы в нагрудную броню. Пришлось спешиться, открыть ответную стрельбу, перебежками обогнуть холм — чтобы только увидеть уносящихся вдаль конников.

Стрелы прилетали ещё не раз, не позволяя двигаться быстро. А когда попробовали не обращать на обстрелы внимания — один из бойцов получил прицельно стрелу в лицо. Его тоже бросили. Рейнджеры все ещё надеялись вырваться из враждебной степи.

А потом их нагнал на легконогом степняке Дребен Хист.

* * *

Дребен Хист — и законы…

Они неторопливо ехали к обзорному холму — Дребен Хист и первый десятник. Зачем — десятник не спрашивал, хотя вполне мог и спросить. Но не спрашивал. Ехал и изнывал от любопытства. Весьма характерная ситуация для мужчин. Впрочем, и для женщин тоже.

Но есть любопытство — и производственная необходимость. Так что кое о чём следовало поговорить, раз уж выдался удобный случай без свидетелей.

— Ну? — иронично подбодрил десятника Хист.

— Командир, я не понял, за что ты порубил рейнджеров! — решился десятник. — Там же… глядеть страшно на то, что осталось! Ну пристрелили они степняка. Так мы же со степью воюем! Я не то чтобы против, но… хотелось бы понять! А то сделаю сам что не так, и найдут меня потом…

Десятник вспомнил и содрогнулся.

— Они преступили закон! — сурово сказал Хист.

— В смысле, имперский свод? Но…

— Настоящий закон, — сказал Хист и замолк.

Десятник не решился переспросить. Уж очень странно поглядел на него любимый командир. Словно решал про себя, а не убить ли на месте десятника, невзначай услышавшего лишнее? А ведь командир мог!

— Ну, слушай, любопытный! — буркнул наконец Хист. — Всё равно же собирался тебе открыть… Чтоб ты знал: империя издавна живёт по неким законам. И это не свод указов императора! Подумай сам: разве в деревне живут по указам? Дружат, любят, ссорятся, делят выпасы и покосы — по указам императора? Нет! Традиции — вот на чём держится все! Традиции и нормы деревенской жизни. То, что пришло к нам из далёкого прошлого, что подтверждено временем… кстати, ты знаешь, кто такой Кыррабалта?

— Смутьян и бунтовщик, — недоуменно сказал десятник. — Песни ещё про него есть. Красивые песни. Но я так думаю: душегуб и насильник. А уж потом в песнях приукрасили…

— Неправильно думаешь! — жёстко обрезал Хист. — Преуменьшили в песнях — вот что случилось на самом деле! Чёрный Топор славен вовсе не тем, что половину империи обрушил в прах! Он оставил потомкам свод крестьянских законов — Правду Кыррабалты. Гениальное творение великого мыслителя! Что нам его слава воина! Посмотри вокруг: весь мир живёт, не подозревая даже, что чеканные изречения, регулирующие всю нашу повседневную жизнь — просто выдержки из его великого философского труда! К сожалению, не дошедшего до наших дней… и мы пользуемся только устной традицией. Но даже в таком усечённом, искажённом виде величие его подвига поражает. Восстание Чёрного Топора — это вовсе не то, чем оно кажется. Установить в обществе господство справедливых норм — вот истинная цель крестьянских бунтов!